Много лет я заглядываю во все открытые двери подьездов, знакомлюсь с жильцами, караулю доставщиков еды. Все это ради того, чтобы зайти и понять, дошел ли капитальный ремонт в этот дом и этот подъезд. Осталась ли на полу метлахская плитка, деревянные рамы или блоки фальконье.

Доходные дома Москвы - это мир, созданный на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков. Мир широких лестниц и черных ходов, мир дам в шляпах и мехах и мир домработниц с плетеными корзинами, мир врачей, юристов, преподавателей и богатых бездельников, живущих в древней столице накануне революции.

Прежние жильцы пропали в 17 году, а вот новые расселились шумно и тесно в просторных гостинных и кладовках.

Ссорились и мирились, ходили в школу и назначали свидания, уходили на войну и никогда не возвращались. Их голоса слышны, когда спускаешься по лестнице, их тени видны, когда выглядываешь из окна.

Сохранить этот мир в воспоминаниях, писать каждый день книгу о памяти я пытаюсь уже много лет.

Этот замечательный дом смотрит на Кремль издалека. Но из некоторых квартир кажется, что лучшего вида на цитадель просто и не придумаешь. Но дом знаменит не видом. А рюмкой, которую установил на крыше архитектор - Валентин Евгеньевич Дубовской.

С этой рюмкой и связана устойчивая городская легенда, которую неловко перессказывать.

Во всех источниках мы читаем, что заказчиком дома был Я.ков Михайлович Филатов. Он, как и многие московские купцы, был старообрядцем, числился купцом 3-ей гильдии и был общественным членом-учредителем, а также попечителем Московской старообрядческой общины Рогожского кладбища.

Легенда гласит, что Филатов дал обещание победить пагубную привычку закладывать за воротник и в напоминании и установил рюмку на крыше.

Вот вид с крыши, где видна часть рюмки. Несколько лет на крышу можно было попасть несколькими спосбами. Все легальные, если что. Однажды мы даже пили там чай, смотрели на звезды, на Кремль, а я думала о том, что имел ввиду Валентин Евгеньевич Дубовской, украсив дом рюмкой.

А это вид с верхнего этажа Дома под рюмкой. Можно из дма никуда не выходить.

Это опять вид с крыши в сторону реки. Видно Петра на острове, Президент отель и Храм Ильи Обыденного.

Ну и открытка самой себе. На память. Теперь эта крыша недоступна. Мансарду продали. Объявление о ее продаже висело больше года. Два с половиной миллиона долларов стоит жить под крышей дома Якова Михайловича Филатова с головокружительным видом и возможностью пить чай на крыше с рюмкой.

Крыша этого дома - моя любовь. Почти два года я имела счастье приходить сюда в мастерскую моей подруги. Эрнст Рихард-Карлович Нирнзее построил этот дом и вскоре пропал. Сечас дом похож на фабричное общежитие. Корридорная система, граждане курят в открытые окна, всюду цветы в горшках и почему-то боксерские груши и турники. В квартирах места мало, они крошечные, поэтому жизнь просачивается и в коридоры.

Варшавский мещанин Эрнст Нирнзее задумал свой дом в 11 этажей, как дом дешевых квартир для одиноких служащих. Целый день они сидели в конторах, а вечером шли на крышу дома, где архитектор предусмотрел ресторан с оркестром и танцами. Вид с крышы опять открывался головокружительный. Крошечность жилых комнат не считалась недостатком, когда в доме была такая крыша.

На крыше игради в футбол, катались на велосипеде, смотели и снимали кино. Кстати, фрагменты с крыши можно рассмотреть в "Служебном романе"

Сейчас дом застроили со всех сторон и выйти на крышу нельзя. Соответствующие службы за этим внимательно наблюдают.

Иногда сложно определить, какого времени номерок на двери. Их делали изящными примерно до 50х годов. Усердно закрашивали при очередном ремонте. Но они все же встречаются. Их иногда очищают от краски и привинчивают обратно новыми болтами.

Или вот еще деталь. Такие закрашенные окна можно увидеть и на черных и на парадных лестницах. Иногда эти окошки выложены блоками Фальконье, а иногда просто матовое стекло.
Чаще всего это попытка добавить света в помещения, где нет окон на улицу.

Невозможно не заглядывать в такие окна. Представляете, как хорошо смотреть из окна на улицу. Когда бываю на Мясницкой, всегда стараюсь забежать и проведать это окно. Наскосок, в жоме на углу, жил архитектор Шухов. Интересно, заглядывал он в это окно?

А еще у доходного дома почти всегда есть арка. Раньше на Арбате можно было зайти в арку и идти через них до самой реки. Сейчас все закрылись в своих дворах. Но все же есть еще живые проходные дворы в Москве. Справа на снимке дом, где жил Василий Лановой. С переулка он нарядный, с атлантами. А со двора есть в нем что-то южное.

А тетка с сумкой - это я. И я не иду из магазина. А с экскурсии. По переулкам Арбата я веду экскурсии с сумкой на колесах. Там у меня сокровища - старинные жестяные банки, царское стекло, номера журнала Нива, духи, метлахская плитка. Рассказываю историю переулков, доставая все это из сумки.

Однажды летом шла я по Лебяжьему переулку домой. И вдруг открыт подъезд - крушат старинную квартиру. Это видно по мешкам, набитым паркетинами и плиткой. Я тихонько зашла и поднялась на третий этаж, где и была открыта дверь.

Рабочие не обращали на меня ни какого внимания и я шагнула в полумрак квартиры.
Вы бывали в покинутых квартирах? Когда мебель уже вывезли, занавески сняли. Когда на стене только гвозь от портрета, а на плите почему-то забыли чайник.

Пока я ходила, начали уже снимать обои. Я сфотографировала их. Лучше всего о прошедшем времени и жильцах рассказывают обои.

Это окно знают все. И дом этот не вполне подходит под категорию доходных. Но просто хочу сохранить это о

Летом в Москве так хорошо, что хочется, чтобы время остановилось. Вот пытаюсь его хоть немного замедлить этим снимком. Цветы на окончание школы любимым учителям. Впереди бесконечное лето детства. Самое счастливое время в жизни.

Печатников переулок - целая отдельная страна. Все время в горку, в горку. Вверх к Чистым прудам. Зима была холодная. Но вдруг в марте стало тепло, как в мае. И мы идем в гости. Хорошо помню этот день.

Иногда полезно смотреть под ноги. И тогда можно заметить вот такой редчайший артефакт. Это Люксферы и они рассказывают нам, что у доходного дома был обширный подвал. Это такое окно под землю, которое было частью тротуара. Вообще-то "Люксфер" - это название американской компании, которая эти окна производила. Основана была американцем Джеймсом Пеннику в 1886 году. Известен даже номер патента - 312.290 от 17 февраля 1885 года. Суть патента: создание стеклянной призмы, которая перенаправляла поток света с улицы через специальные призмы в глубину комнаты. Это озволяло освещать подвальные помещения естественным светом, не применяя дорогое электричество.

Редкий экземпляр "родной двери" в московском доходном доме. Мало где эти дорнволюционные двери пережили схватку со временем. В доходный дом обычно ведет дверь, за ней тамбур и еще одна дверь. Не в Италии живем. Холодный воздух нужно отсекать.

Были ли в московских подьездах до революции зеркала? Конечно были. Но о них даже воспоминаний не сохранилось. Но люди часто ходят оживить смутные воспоминания о минувшем. И ставят старые простеночные зеркаа в подъезды. Получается хорошо.

Смотришь на эти двери и думаешь - Жолтовский. Но это Дубовской и его прекрасный дом в районе Плющихи. Этот дом сложно устроен и перестроен. Но потолок в подъезде фантастический.

Как жилось доходным домам в Советское время? Оказалось, что вместо трех человек и прислуги в квартирах могут проживать тридцать три.

Чаще всего в доходных домах не было лифтов. Поэтому лестничный марш очень удобной. Можно идти и идти. В советское время старались лифт куда-то приделать. Получалось плохо. Но без лифта жизни нет. Очобенно если поднимешься на пятый этаж с сумк

Еще одна лестница. Этот дом конца девятнадцатого века был переделан Валентином Евгеньевичем Дубовским. И в одной из квартира сохранилась раковина Мюр и Мерилиз.

Коммунальное бытование, мода на рожковые люстры и полированные стенки, лихие девяностые - все это уничтожило то, что было внутри квартир доходных домов. Но бывают и исключения.

Эта красота на стенах доходных домов Москвы встречается несколько раз.

Этот дом недавно реставрировали. Я в него попала, когда пришла забирать книги. Библиотеку поэта. Хозяйка квартиры работала в издательстве и переезжая решила отдать часть книг. В доме коридорная система. Кварты были коммунальные, но улучшенные. Комнаты выходили в общую гостиную. Дом застрял между двух эпох. Между двух миров. Я рада была оказаться на улице.

В основании дома Бориса Николаевича Шнауберта палаты восемнадцатого века. Он служил на Московско-Казанской железной дороге и построил мост через Яузу. Работал для Абрикосовых, строил вместе с Башкировым особняк Цветкова на Пречистенской набережной. И он же трудился над постройкой дома Перцова. 
Вы точно знаете его доходный дом. Одной стороной он смотрит на храм Святого Владимира, а другой на усадьбу Венедиктовых-Шнаубертов. Эти замечательные фризы были над входными дверями в квартиры. 

Радио точка